Продолжение. Ранее: За честь! — покушение на Гитлера. Последние конвульсии гитлеризма. Капитуляция
Кто вы такие?
Вас здесь не ждут!
В. Высоцкий
"Знать, судьба…"
Программа НСДАП заканчивалась словами: "Ради выполнения этих пунктов лидеры партии готовы отдать жизнь". В общем, слово нацистов и здесь не разошлось с делом.
Грегор Штрассер, Эрнст Рем, Август Шнайдхубер, Карл Эрнст, Эдмунд Хейнес легли под "длинные ножи" собственных партайгеноссен. Рейнхард Гейдрих, Йозеф Тербовен, Теодор Эйке, Вильгельм Кубе, Одило Глобочник не пришли с войны. Роланд Фрейслер погиб под американской бомбёжкой. Сам Адольф Гитлер, Мартин Борман, Йозеф Геббельс покончили с собой посреди берлинских боёв. Генрих Гиммлер раскусил свою ампулу в британском лагере для военнопленных. Через две недели после капитуляции, убедившись, что говорить с ним будет не маршал Монтгомери, а комендант Сильвестр, для начала приказавший рейхсфюреру раздеться. Его преемник во главе СС Карл Ханке погиб в боестолкновении через месяц после окончания войны. "Рейхсепископ" Людвиг Мюллер, советник фюрера по делам религий, покончил с собой уже через два месяца, показав нестандартность "немецкого христианства"…
20 ноября 1945 года столпы гитлеровской верхушки сели на скамью подсудимых в нюрнбергском Дворце правосудия. Международный военный трибунал рассматривал дела 24 человек, однако в зале присутствовал 21 обвиняемый.
Дело Мартина Бормана, чья смерть на тот момент не была установлена, слушалось заочно. 75-летний финансово-промышленный магнат Густав Крупп, распоряжавшийся средствами "фонда Адольфа Гитлера", получил отсрочку по возрасту и состоянию здоровья. Шеф Трудового фронта Роберт Лей за месяц до начала заседаний повесился на полотенце, примотанном к трубе унитаза. Хронический алкоголик, возглавлявший в Рейхе общенациональную борьбу с пьянством, был непредсказуем в условиях абстиненции. "Это хорошо. Он бы нас всех опозорил", - сказал Геринг, узнав о его смерти.
Герман Геринг, Рудольф Гесс, Мартин Борман в ближнем круге Гитлера управляли НСДАП и Рейхом. Альфред Розенберг вырабатывал нацистскую идеологию. Юлиус Штрейхер накачивал человеконенавистническую антисемитскую пропаганду. Эрнст Кальтенбруннер и Вильгельм Фрик свирепствовали в карательных органах. Ганс Франк и Артур Зейсс-Инкварт терроризировали покорённые народы. Вальтер Функ и Альберт Шпеер, Ялмар Шахт и Густав Крупп выстраивали нацистскую экономику. Фриц Заукель выжимал труд рабов. Иоахим фон Риббентроп и Константин фон Нейрат руководили нацистской дипломатией. Вильгельм Кейтель и Альфред Йодль командовали нацистскими войсками, Эрих Редер и Карл Дёниц - нацистским флотом. Роберт Лей и Бальдур фон Ширах рулили нацистскими общественными организации – "профсоюзами" и "комсомолом". Франц фон Папен вёл нацистов к власти.
И лишь Ганс Фриче, радиоподручный доктора Геббельса, сидел на нюрнбергской скамье явно не по чину.
Достойнее других вёл себя Геринг. Рейхсмаршал не отрицал очевидного и не просил снисхождения. Он требовал обосновывать выдвигаемые обвинения, но при неопровержимых доказательствах не искал лазеек. Занятая им позиция была скорее наступательной, он настаивал на исторической правоте - своей личной и нацистского режима (себя, впрочем, причисляя к носителям государственной власти, а не к партийному активу). Характерно, что для осуждения подсудимого Геринга по всем пунктам обвинения оказалось достаточно его собственных показаний.
Неплохо выглядел также Шпеер, признавший свою вину. Он напомнил суду о своих попытках внушить Гитлеру неизбежность поражения, о саботаже "приказа Нерона". Ширах умело ввязывался в дискуссии. Довольно твёрдо держался и Зейсс-Инкварт, молча принявший судьбу.
Остальные выглядели воплощённой "банальностью зла". Гесс симулировал провалы в памяти. Штрейхер притворялся умственно неполноценным. Риббентроп подобострастно подлащивался к победителям. Розенберг оказался крайне слабым полемистом и молча глотал, когда его же адвокат под общий хохот зала сгоряча называл "дерьмом" главный труд своего подзащитного – "Миф XX века". Франк, подобно сталинисту на XX съезде, изображал запоздалое прозрение ("это же надо, сколько злоупотреблений творилось вокруг нас!"). Заукель возмущался кровавыми деяниями других подсудимых, глубоко отвратительными "рабочему и моряку". Кальтенбруннер тупил как рядовой палач, которого вдруг вытащили отвечать за не им выносимые приговоры. Фрик и Нейрат разыгрывали почтенных старцев, по недоразумению втянутых в игры отмороженной молодёжи. Кейтель, Йодль, Дёниц, Редер не понимали, как они здесь оказались – ясно же, что преступления совершали партийные СС, тогда как благородные воины вермахта и кригсмарине лишь выполняли долг перед фатерландом. Функ наивно интересовался, чего вообще хотят от экономического журналиста. Шахт признавал за собой некоторую гипертрофию честолюбия, однако стоял на том, что флагманы германского хозяйства заботились лишь о преодолении экономического кризиса, а иного рода гитлеровские замыслы не были им понятны. Папен напоминал политические обстоятельства 1932 года, убеждая, что в демократическом государстве был неизбежен приход к власти самой популярной партии (что таковой оказалась НСДАП – не его вина). Фриче искренне удивлялся, как его угораздило затесаться меж великих бонз и тем самым войти в мировую историю.
Вердикт прозвучал 1 октября 1946 года. К смертной казни были приговорены двенадцать человек: Геринг, Фрик, Кальтенбруннер, Риббентроп, Розенберг, Франк, Зейсс-Инкварт, Заукель, Кейтель, Йодль, Штрейхер и заочно Борман, самоубийство которого достоверно установилось лишь в конце 1970-х.
Геринг как "наци N 2" ответил за весь гитлеровский олимп.
Кальтенбруннер и Фрик за партийно-полицейский террор, расовый геноцид, зверства "выкорчёвываний", "эвтаназий", "окончательных решений". Франк за шесть миллионов в Польше, Зейсс-Инкварт за почти двести тысяч в Голландии. Риббентроп за свою роль в развязывании войны. Розенберг за формулирование идеологии убийства и деяния рейхсостминистерства, ведавшего оккупационным режимом. Кейтель и Йодль за геноцидное взаимодействие с СС. Заукель за нацистское рабовладение.
Агитпроповец Штрейхер был, пожалуй, омерзительнее всех.
Пожизненное заключение получили Гесс, Функ и Редер. Первого гитлеровского зама по партии спас от виселицы лишь своевременный перелёт в Англию, что и оказалось его единственным смыслом. Функ ответил за сотрудничество министерства экономики и рейхсбанка с хозяйственным управлением СС. Типа оприходования золотых зубов, доставленных из концлагерей. Редер за влиятельное содействие нацистам и активную роль флота в оккупации Дании и Норвегии в 1940 году.
Шпеер и Ширах отделались двадцатью годами тюрьмы, Нейрат пятнадцатью, Дёниц десятью. Главным обвинением рейхсминистру вооружений стало использование на военных заводах рабского труда заключённых и остарбайтеров. Вожаку "Гитлерюгенда" предъявили не только нацистскую дрессировку молодёжи, но и террористическое управление оккупированной Австрией. Риббентроповский предшественник-аристократ поплатился за руководство внешней политикой в первые годы Рейха и двухлетнее рейхспротекторство в захваченной Чехии. Гитлеровский преемник-рейхспрезидент, надо заметить, был наказан на удивление мягко - именно его подводный флот топил пассажирские и торговые корабли, подводники использовались и в качестве спецназа типа морской пехоты. За тем же Редером числилось меньше военных преступлений. Однако суд зачёл Дёницу отказ от активного сопротивления в мае 1945-го.
Шахт, Папен и Фриче были оправданы трибуналом. Банкиру, спонсору и лоббисту НСДАП очень помогли известные трения с Гитлером, кончившиеся попаданием в Дахау летом 1944-го. Первый гитлеровский вице-канцлер сумел убедить суд в безвыходности своего положения, а также напомнить о своих неприятностях летом 1934-го. Радиопропагандист действительно не был уместен среди главных преступников. Но оправдание не означало, что проблемы для них кончились. Все трое предстали перед германскими судами по денацификации и были осуждены на заметные сроки. Однако Шахт и Папен вскоре освободились по достижению 70-летия и прожили ещё по два десятка лет. Фриче освободили по болезни, от которой он вскоре скончался.
Все приговорённые к смертной казни, кроме успевшего принять яд Геринга, были повешены в тюремном спортзале в ночь на 16 октября 1946 года. Штрейхер, как обычно, отличился – только он вспоминал на эшафоте Гитлера, причём последнее "Хайль!.." американский сержант-исполнитель услышал уже из мешка. Розенберг единственный не произнёс ни слова – этот великий идеолог-философ-писатель вообще с трудом находил, что и когда сказать. Риббентроп, двигавшийся как в трансе с помощью охранников, призывал к вечному миру. Фрик и Йодль славили Германию. Кейтель сказал, что идёт вслед за миллионами своих солдат. Франк поблагодарил за хорошие условия тюремного содержания во время суда. Заукель объявил себя невиновным и осудил приговор. Кальтенбруннер неожиданно проявил несвойственное ему чувство юмора, бросив присказку австрийских шахтёров типа "счастливо выбраться". Твёрже других снова держался Зейсс-Инкварт: "Да будет эта казнь последней, да послужит она уроком. Я верю в Германию".
Получается, никто из десятка, кроме откровенного придурка, в последний час не думал ни о фюрере, ни о национал-социализме, ни о "25 пунктах", за которые отдавали жизнь.
Гесс провёл в берлинской тюрьме Шпандау больше сорока лет и 93-летним умер-таки на виселице. Правда, импровизированной - его труп был найден в беседке тюремного двора. Эта ситуация поныне покрыта мраком. Известно лишь, что власти СССР готовы были снять возражения против освобождения Гесса по возрасту. Сам Гесс опасался британцев, опять же не поясняя причин. Эта смерть легла вполне в формат этой беспонтовой в общем-то жизни, преисполненной бессмысленных поступков.
Полностью отбыли назначенные сроки Дёниц, Шпеер и Ширах. Все трое написали мемуары, из которых наибольший читательский интерес привлекла книга Шпеера. Адмиралу Дёницу правительство ФРГ в 1956-м назначило капитанскую пенсию, не признав чина, полученного при нацистском режиме. Однако через четверть века на похороны Дёница в январе 1981-го пришло немало видных военных моряков, в том числе иностранных.
Технократ Шпеер, выйдя в 1966-м, сохранил немалый авторитет в международном бизнес-сообществе. Умер Шпеер осенью 1981-го посреди вояжа в Лондон. Гитлеровский "фон-комсомолец" Ширах, освободившийся почти одновременно со Шпеером, был мало кому интересен, несмотря на воспоминания, о том, как "верил Гитлеру". Умер фон Ширах раньше других "отсидентов Шпандау", в августе 1974-го.
Нейрат, Функ и Редер, безуспешно просивший ужесточить себе приговор до смертной казни, освободились досрочно. Дипломат Нейрат вышел после инфаркта в конце 1954-го и ещё полтора года прожил сугубо частной жизнью. Экономиста Функа освободили по слабости здоровья в 1957-м. Через три года Функ умер, не привлекая особого внимания. Адмирал Редер также по состоянию здоровья освободился в 1955-м. Ещё пять лет Редер прожил, презентируя книгу своих воспоминаний в окружении товарищей по кригсмарине.
"…чтобы всё рассосалось…"
Международный военный трибунал был не единственным Нюрнбергским процессом. В 1946-1949 годах американские оккупационные власти провели ещё 12 процессов над нацистскими преступниками второго-третьего эшелонов.
За жуткие концлагерные эксперименты были повешены семеро эсэсовских врачей во главе с гитлеровским лейб-медиком Карлом Брандтом (его подельник-однофамилец Рудольф Брандт, будучи человеком крайне слабого здоровья, едва не умер в тюрьме из-за отсутствия нужной диеты и был излечён для виселицы). Чёртову дюжину смертных приговоров вынес суд над командирами геноцидных эйнзацгрупп – так нашёл свою смерть один из виднейших эсэсовцев, начальник внутренней службы СД группенфюрер Отто Олендорф. По делу административно-хозяйственного управления был повешен главный экономист СС обергруппенфюрер Освальд Поль, на пару с Заукелем расходовавший концлагерных рабов. Отбывая пожизненное заключение, умер в тюрьме осуждённый по делу о расовых преступлениях обергруппенфюрер Ульрих Грейфельт, один из авторов "Генерального плана "Ост".
Нельзя сказать, чтобы поддержка НСДАП совсем уж сошла с рук магнатам германского капитала. Семь лет тюрьмы на процессе против менеджмента своего концерна получил за финансирование нацистов и использование труда концлагерных заключённых магнат "Стального треста" Фридрих Флик. Шесть лет (половину назначенного срока) отсидел по аналогичному приговору Альфред Крупп, ответивший за себя и за отца. Шестилетний срок за аналогичные преступления получил на процессе "ИГ Фарбениндустри" химик-магнат Карл Краух. Самый убеждённый нацист из германской крупной буржуазии – Альберт Феглер, один из хозяев "Стального треста", наследник рейдера Гуго Стиннеса, поступил в соответствии с партийной программой: покончил с собой в американском окружении, выполняя "приказ Нерона".
Не слишком продолжительные, но реальные тюремные сроки получили по двум процессам генералы вермахта во главе с Вильгельмом фон Леебом. Фельдмаршал ответил тремя годами заключения за расстрельный "приказ о комиссарах", применявшийся на Восточном фронте.
Беспрецедентный "суд над судьями" отправил за решётку десятерых нацистских юристов во главе с оберштурмфюрером СС Йозефом Альштеттером, вершившим полевое правосудие. Десять лет (вместо пожизненного заключения) провёл в тюрьме ближайший соратник Геринга, фельдмаршал авиации Эрхард Мильх - свидетель защиты рейхсмаршала на Международном трибунале, при аресте отбивавшийся от английских солдат своим маршальским жезлом. Который благородные британцы вернули ему перед смертью.
Последними предстали перед американскими судьями два десятка высокопоставленных государственных чиновников.
По "делу Вильгельмштрассе" проходили функционеры рейхсканцелярии, ряда рейхсминистерств, рейхсбанка и РСХА. Среди них были последний нацистский канцлер и многолетний министр финансов Рейха Лутц Шверин фон Крозик, начальник внешней разведки СД Вальтер Шелленберг, начальник политотдела остминистерства и командир резерва СС Готтлоб Бергер, глава аграрного управления НСДАП Вальтер Дарре, начальник рейхсканцелярии Ганс Ламмерс, последний рейхсминистр внутренних дел Вильгельм Штуккарт, уполномоченный Гитлера по экономическим вопросам Вильгельм Кепплер, заместитель Геббельса по печати Отто Дитрих… Почти все подсудимые носили эсэсовские звания бригадефюреров и обергруппенфюреров.
Подсудимые получили от почти четырёх (Штуккарт) до двадцати пяти лет (Бергер), но почти все были на разных основаниях освобождены в 1949-1951 годах.
Многие крупные нацисты прошли перед судами Германии и ранее оккупированных стран (некоторые из "неглавных преступников", подобно Олендорфу или Мильху, были свидетелями на основном Нюрнбергском процессе). Обергруппенфюрер Эрих фон дем Бах-Зелевски, руководивший антипартизанскими силами СС, был трижды осуждён в ФРГ – за карательные операции на Востоке, за участие в "Ночи длинных ножей" и за убийство шести немецких коммунистов, причём именно последнее обошлось ему в пожизненный срок. В Польше был повешен комендант Освенцима Рудольф Хёсс, дружбан и подельник самого Бормана по первому убийству. В Чехословакии – преемник Гейдриха на посту рейхспротектора Курт Далюге, начальник "полиции порядка" орпо, "старый боец", прошедший СА и СС. Помощник Хёсса гауптштурмфюрер Йозеф Крамер отправился на виселицу по приговору британского военного суда. Почти двадцать лет провёл во французской тюрьме обергруппенфюрер Карл Оберг.
В 1962 году по приговору израильского суда был повешен куратор "окончательного решения еврейского вопроса" Адольф Эйхман. В польской тюрьме пожизненно содержался "старый боец", рейхскомиссар Украины Эрих Кох, по не вполне ясным причинам не казнённый за геноцид. И не переданный Советскому Союзу, о симпатиях к которому немало сказал на суде.
А вот шеф гестапо Генрих Мюллер так исчез в неизвестном направлении. Предположения на этот счёт неисчерпаемы – от Аргентины до СССР.
"…унеслось…"
Международный военный трибунал судил в Нюрнберге не только конкретных людей. Обвинения были предъявлены также партийно-государственным структурам, что и явилось принципиальной новацией процесса. Рассматривались дела Национал-социалистической рабочей партии Германии, партийных Охранных и Штурмовых отрядов, партийной Службы безопасности, государственной тайной полиции, имперского кабинета министров, Генерального штаба и Верховного главнокомандования.
Руководящий состав НСДАП – от фюрера и рейхслейтера до целленлейтера и блоклейтера, наряду с аппаратами рейхс-, гау-, крейс- и ортсгруппенлейтеров (от генсека до первичного парторга с аппаратами от райкома до ЦК) – был квалифицирован как преступная организация. Аналогичное решение трибунал принял по СС, СД и гестапо. Все, состоявшие в этих структурах, подлежали либо привлечению к судебной ответственности, либо поражению в гражданско-политических правах.
Денацификация - своеобразная люстрация - так или иначе затронула более миллиона нацистов.
Государственные органы, формально напрямую не подотчётные СС, в отличие от гестапо, входившей в подчинённую Гиммлеру систему РСХА, не были признаны преступными. Кабинет министров квалифицирован как малочисленная группа (при необходимости любого её члена проще было привлечь индивидуально), отстранённая партийной верхушкой от принятия властных решений. Рейхсминистры Геринг, Фрик, Розенберг, Функ, Риббентроп, Шпеер подчинялись Гитлеру скорее как партийному фюреру, нежели как государственному канцлеру. В качестве же членов кабинета они практически не пересекались.
Правительственная власть в Рейхе была поглощена партийной. Сама по себе она значила настолько мало, что не наработала на приговор.
Не были признаны преступными генштаб и Оберкоммандо. Отчасти, как и кабинет, по причине малочисленности – тех же Кейтеля и Йодля без проблем повесили по отдельности.
Но было и более серьёзное основание: военное руководство формировалось не на основе приверженности партийной идеологии НСДАП, а в порядке служебно-должностных перемещений в государственной иерархии, сложившейся до нацизма. Определённая структурная дистанцированность от партии послужила смягчающим обстоятельством. Хотя трибунал сурово заклеймил нацистский генералитет, "опозоривший почётную профессию воина".
Что поныне вызывает недоумение, не были осуждены и СА. Первая и самая массовая из нацистских силовых структур, ударный авангард и кадровый генератор партии, Штурмовые отряды характеризовались лишь как "банда нацистских негодяев и головорезов" до 1934 года и "малозначимая шайка нацистских прихлебателей" после 1934-го. Более того, "Ночь длинных ножей" включалась в обвинение как одно из преступлений против человечности (Геринг даже вынужден был убеждать суд, что жертвы 30 июня отнюдь не были беззащитны, напоминать, сколько пулемётов находилось на вооружении берлинских штурмовиков). Знали бы это Рем, Шнайдхубер, Хейнес, Эрнст – покрутили бы у виска. Зато Штрассер понял бы и поддержал. Впрочем, существенным мотивом для трибунала был тот факт, что вместе со штурмовиками эсэсовцы уничтожили тогда десятки людей, не имевших отношения к нацизму.
Нюрнбергский процесс по сей день вызывает немало нелицеприятных вопросов. Суд победителей над побеждёнными не мог быть беспристрастным. Международный военный трибунал задним числом отменил законы Рейха, которыми руководствовались подсудимые. Прежние правовые нормы разом превратились в преступные акты. Этот небывалый в мировой юридической практике шаг спровоцировал критические оценки как "правовой беспредел" победителей.
Случались откровенные замалчивания серьёзных доводов защиты, проявлялась прямая тенденциозность. Так было блокировано представление риббентроповским адвокатом данных о Катыньском расстреле поляков - совершённом советским НКВД, но переведённом на нацистов.
Среди судей и обвинителей присутствовали лица, соучаствовавшие в деяниях, сходных с теми, что инкриминировались подсудимым. Иона Никитченко и Роман Руденко активно участвовали в советских репрессиях 1930-х годов, Фрэнсис Биддл организовывал американские концлагеря для японцев в начале 1940-х.
Суд над нацизмом и возмездие его главарям не было кристальным торжеством законности. Но Нюрнбергский процесс стал великим историческим актом. Осуждение НСДАП поставило вне закона идеи и структуры тоталитарного этатизма.
Клеймо, припечатанное на один из видов партийного тоталитаризма, постепенно, но неминуемо распространилось и на другой – тот, что присутствовал в Нюрнберге на правах главного победителя. При строгом соблюдении всех юридических норм и формальностей этого не удалось бы добиться.
